Новогодний подарок на фронт

Ни один праздник, пожалуй, не ждут с таким нетерпением, как Новый год. Дети мечтают о новогодних подарках, а взрослые - чтобы сбылись самые заветные желания в наступающем году. Но было время, когда не было возможности у Деда Мороза навестить всех детей, хотя они верили в его существование, и надеялись, что он так же думает о них. Год 1942-й. Дошкольницы Зина и Валя живут с мамой в глубоком тылу. Их отец на фронте. В один из предновогодних дней мама принарядила дочек и отправилась к фотографу – решила порадовать своего мужа-фронтовика – пусть посмотрит на дочек. Ведь они, готовясь к школе, уже научились читать, и дома всегда помогают по хозяйству.

Почему же Зина и Валя в таком напряженном состоянии? Да просто фотограф им пообещал, что из камеры аппарата вот-вот вылетит птичка, и они замерли в ожидании. Не было у девочек разукрашенной игрушками елки, но были, конечно, скромные новогодние подарки. Военного детства неласковое время еще недолго продолжалось, но забота взрослых о детях никогда не прекращалась.

Любовь ПЕТРОВА

Волшебство под Новый год

Мое детство пришлось на конец восьмидесятых. В нашем классе была традиция устраивать перед Новым годом праздник на природе. Выбрав погожий день, учительница вела нас на экскурсию в ближайший лес – кормушки для птиц повесить, следы заячьи поискать. Чуть раньше в лес отправлялись родители, облачались в костюмы Деда Мороза и Снегурочки. Они заранее наряжали на полянке ёлочку и прятали под нее кульки. Когда мы «случайно» выходили на эту полянку и украшенную ёлку, к нам выходил «настоящий» Дед Мороз – восторгу не было предела! Дедом Морозом обычно был мой двухметровый отец, и костюм у него был очень колоритный, поэтому никто из моих одноклассников, как, впрочем, и я сам, не сомневался в его существовании.

И вот в один год, отец, будучи уже при полном параде, отошел в лес чуть подальше и слышит: тюк, тюк! Глянул из-за дерева, а там мужик с топориком браконьерствует. Ну, отец и подкрался к нему тихонько, руку в рукавице на плечо положил, и как гаркнет басом: «Что же ты, мужик, ёлочку мою рубишь?!» Потом он рассказывал, что таких ошалевших глаз не видел никогда... За топором и одним валенком тот мужик так и не вернулся, сколько ему потом «Дед Мороз» не кричал вослед...

Эту историю принято вспоминать в нашей семье за новогодним столом. А папа до сих пор не вышел из образа доброго волшебника и в канун Нового года ежегодно перевоплощается в Деда Мороза, радуя внуков и их друзей.

Максим СОКОЛОВ, Троицкий район

Стихи для Деда Мороза

В моем семейном альбоме хранится одно черно-белое фото школьных лет. Я, в костюме украинки, читаю стихи про дружбу народов, а рядом, прищурившись, стоит и внимательно слушает меня Дед Мороз. Было это в восьмилетней школе № 2, в те времена располагавшейся по улице 30 лет ВЛКСМ, где сейчас здание автовокзала. Все школьные праздники, как правило, проходили в каком-нибудь классе, откуда выносились парты в коридор. Учащиеся конца шестидесятых - семидесятых годов помнят, из чего тогда мамы делали новогодние костюмы своим чадам. Чаще всего девочки были «снежинками» в накрахмаленных марлевых платьях. На голове у них красовались короны, вырезанные из картона и посыпанные битыми елочными игрушками. Такими же блестками посыпались и обыкновенные комнатные тапочки, обклеенные сверху белой тканью. Я на тот момент уже училась в седьмом классе. Мой костюм был прекрасен: яркий цветочный венок с разноцветными атласными лентами, белые, с вышивкой, рубашка и фартук… Но, самое главное – красные, почти настоящие, сапожки.

Откуда взялось такое богатство? У моей подружки, учащейся этой же школы, мама работала мастером производственного обучения в ГПТУ. Она-то и одолжила для нас на работе два украинских костюма.

Россия, Украина — дружба вечна,

И с детства я к тому уже привык,

Чтоб слышать рядом прелесть русской речи

И украинский сладостный язык!

Сейчас это фото вызывает грусть. Не только потому, что детство прошло. «Что стало с Украиной, которую мы всегда считали своей «сестрой»? – невольно думаю, глядя на него. Кто бы мог подумать, что братья-славяне, воевавшие вместе с нами с фашизмом, пригреют новых фашистов на своей родной земле…

Надежда ПОЛУЭКТОВА

Елка сияла, играл «Меридиан»

Наверное, чем старше становишься, тем чаще вспоминаешь свою юность. Мои молодые годы связаны с бывшим Карсинским зерносовхозом, ныне это просто село Родники Троицкого района. В конце 70-х мне было 17 лет, и я любила встречать Новый год в деревне. Отчетливо помню 1978 год, старый клуб в центре села, часть которого была занята библиотекой. С другой стороны побеленного одноэтажного здания было невысокое крыльцо к «парадному входу», палисадник, забор из деревянного штакетника и металлическая рама для приклеивания афиш.

В Новый год зрительный зал превращался в танцевальный – ряды стульев плотно сдвигались к стенам, в центр устанавливалась огромная сосна, которую наряжали в основном комсомольцы села. Начинали они это делать с вечера 30 декабря: развешивали на елку игрушки, украшали зал и потолок традиционным серебристым «дождем», мишурой, гирляндами, в том числе из бумажных флажков, а на окнах обязательно были снежинки. Свою работу молодежь заканчивала утром 31-го, и в веселом настроении все потом шли на подготовку к празднику дома. Впрочем, такого значения, как сейчас, празднованию Нового года дома для парней и девчонок не придавалось – все с нетерпением ждали вечера и возвращения в клуб. Приходили туда нарядными, в «фойе» переобували валенки и зимние сапожки на праздничные туфли, а некоторые, живущие поблизости, добегали до клуба прямо в туфельках. Искрящихся вечерних платьев у нас тогда не было, зато в моде были трикотин, кримплен, шелк и гипюр, особенно с люрексом. В конце семидесятых только-только пошли туфли на платформе – ими похвастаться могли только самые крутые модницы. Парни были одеты в брюки «клеш» и цветные рубашки с огромными лацканами. Девчонки поправляли прически перед зеркалом. Устаревшие шиньоны из волос конского хвоста тогда сменились на «финский домик», «сэссун», «паж». От девочек пахло лаком для волос, духами «Тет-а-Тет», «Елена», от парней – одеколонами «Шипр», «Саша», а иногда уже просто самогоном. Те, кто мог достать в магазине духи или одеколоны рижской фабрики «Дзинтарс», пахли лучше всех.

Вечером в клуб набивался народ – от мала до велика. Передние ряды занимали бабушки. Они разглядывали молодежь, мыли нам косточки. Ведущие проводили новогоднюю лотерею, конкурсы, и, конечно же, были танцы. Когда на сцене появлялся местный ВИА «Меридиан» под руководством Володи Сарычева – никто не мог усидеть на месте. Звучали самые модные шлягеры: «Клен», «Студентка-практикантка», «Снеговик», «Прощай», «Как по речке утки плавали» и многие другие. Вот так, незаметно, время подходило к 12 часам. Примерно за полчаса ведущий объявлял, что клуб на время закрывается, и отправлял всех по домам – встречать бой курантов. Но после часа ночи молодежь возвращалась, и веселье продолжалось до пяти утра. В клуб приходили и компании постарше – с гармошками и баянами, с авоськами, в которых была выпивка и закуска.

С утра и до обеда 1 января улицы села были пустынными – народ отсыпался. А на следующий день, 2 января, уже всем надо было идти на работу. Ведь длинных новогодних выходных в те времена не было.

Наталья КОСТИНА

 «Фингал» от Деда Мороза

Было это в начале 90-х годов. Тогда еще в Троицке, как и везде, на предприятиях и в организациях активно работали профсоюзные организации, которые были очень авторитетными. Через профсоюз выделялись квартиры, туристические путевки, дефицитные товары. Профсоюз организовывал для трудящихся досуг, разные мероприятия. И вот однажды, ближе к Новому году, моя соседка, возглавляющая одну из таких организаций, посетовала: «Готовим на работе новогодний вечер, и вот, представляешь – не можем найти Деда Мороза и Снегурочку – всех в городе разобрали уже!» Немного подумав и окинув меня взглядом, она вдруг предложила: «Слушай, а, может, ты меня выручишь? Выглядишь ты нормально, язык подвешен – давай будешь Снегурочкой? Деда Мороза только надо найти!». Отказаться было неудобно, и я позвонила своему коллеге, который на днях развелся с женой и пребывал в депрессивном состоянии.

– Пойдем, хоть немного развеешься, – предложила я ему. – Побудешь «в людях», настроение им и себе поднимешь!

Сергей вначале отказался, потом все же согласился.

И вот, в назначенный день, а вернее – вечер, мы пришли в Красный уголок. В центре стояла красивая нарядная елка, а вокруг, за столиками, сидели, поблескивая мишурой на груди, празднично одетые сотрудники.

Наш выход планировался в середине вечера, когда, по сценарию, гости должны были дружно нас позвать. А пока, в небольшом закутке, заменившем нам гримерку, мы с моим коллегой решили немного «принять на грудь» –  чисто для храбрости и румяности щек. Присев за накрытый для нас журнальный столик, пригубили шампанского, и не заметили, как потом «приговорили» всю бутылку. Нас все не звали. «Дед Мороз» полез в карман за «стратегическим запасом», и извлек оттуда небольшую фляжку с коньяком. И тут, словно того и ждали, веселые гости в зале начали дружно скандировать: «Дед Мо-роз! Сне-гу-роч-ка!»

Под музыку мы торжественно прошествовали к елке. Праздничная программа была в самом разгаре. И тут я замечаю, что мой «дед» начинает неотрывно смотреть в правый угол. Глянув туда, почувствовала, как недобро сжалось сердце: за столиком, в компании коллег, сидела Светлана – бывшая жена моего напарника. И когда я услышала, что «дед» громко засопел и начал забывать слова, поняла – хлебнул-таки из фляжки, успел.

 Когда один из коллег пригласил Светлану на танец, я сжала руку своего «деда»: «Спокойно, Серега! Вы ведь в разводе!» Но, не тут-то было. Выпитый коктейль из шампанского и коньяка сделал свое дело. «Дед», выпучив глаза и по-бычьи зашевелив ноздрями, кинулся прямо в толпу танцующих. На глазах у публики он вцепился в кавалера своей бывшей супруги. Зал в изумлении наблюдал за тем, как Дед Мороз мутузит одного из гостей, а тот отбивается, как может.

Дерущихся разняли. Чувствуя себя отчасти виноватой в том, что произошло, я поскорее увела Серегу на улицу. На ходу поправляя его порванные бороду и рукав, думала: зашивать придется мне.

Нина НИКОЛАЕНКО

«Верните наш сапог!»

Помню, это было в середине девяностых годов. Тогда только стало входить в моду встречать новогодний праздник в ресторане, кафе или еще каком-нибудь общественном месте. Ну, вот и мы с женой решили не отставать от жизни, и сходить в новогоднюю ночь в городской Дом культуры. Народ тогда уже начал ходить в турецкой и польской одежде, привозимой «челноками». И пить, не разбавляя, сладкий ликер «Амаретто», ром «Havana Club», спирт «Royal», водку «Smirnoff». Все иностранное — это уже было круто… Не помню, что стояло тогда на нашем новогоднем столе, кроме шампанского, но повеселились мы от души: пели, танцевали, смотрели и слушали местных артистов до самого утра. А когда пришли домой, то жена заметила, что сапожки у нее на ногах были разными: один черный, другой темно-коричневый. Мы стали лихорадочно соображать, кто же оставался в зале после нас, ведь уходили одними из последних. И тут вспомнили семейную пару – я немного знал главу семьи. Не особо веря в успех, нашли по телефонному справочнику их домашний номер (сотовых тогда еще не было), и – о, чудо! Оказалось, что супруга знакомого тоже вернулась домой в разных сапогах – а куда ж ей было деваться! Обмен сапогами назначили на вечер на дому у той пары. Так мы и подружились с Полиной и Александром. С тех пор часто встречаем Новый год вместе. На всякий случай.

Алексей КОВЫЛИН, 65 лет.

Истории записала

Александра СМОЛЕНСКАЯ