У города в те годы было в основном «одноэтажное» лицо. Каменные дома, одноэтажные и двухэтажные, находились в большей степени в старинной части, там, где он когда-то начинал строиться прямыми улицами с множеством переулков. Те же кварталы, что возводились в более поздние годы, большей частью были одноэтажные. Дома были деревянные рубленные, деревянные засыпные, глинобитные, саманные, кирпичные. Встречались и землянки. В конце 1930-х годов в границах Троицка насчитывалось около пяти тысяч домовладений. Однако состояние домов (некоторые из них когда-то были уникальной архитектуры), под влиянием времени, оставляло желать лучшего: обшаркались фасады, что-то разрушилось, что-то покосилось. Во многих дворах были завалы мусора, золы, навоза от разных видов домашних животных. Выгребное «золотое» содержимое дворовых уборных  вывозила в бочках на конной тяге и сливала вблизи окраин города специальная служба – в народе её работников называли «золотниками».

Мне были знакомы многие дома, и особого отличия в их внутреннем устройстве в частном секторе я не замечал. В доме, где мы жили, было три комнаты, прихожая и кухня, в которой много места занимала русская печь со встроенной в нее «голландкой», она же обогревала одну комнату. А две другие комнаты отапливались «барабаном» – круглым, вертикальным, высотой до потолка сооружением из кирпича, облицованным жестью. Для приготовления пищи ежедневно топили «голландку», а русскую печь – по праздникам, когда пекли хлеб, плюшки, шанежки, ватрушки, а также в сильные морозы. Не сосчитать, сколько ночей я провел на лежанке этой печи. В кухонном деле мы использовали гудящий керосиновый примус и тихий керогаз, чай кипятили в самоваре. Печное отопление приносило много проблем. Горожане, кто содержал крупный рогатый скот, в летний период готовили из навоза кизяк в виде кирпичиков – бесплатное топливо, что было довольно трудоемким занятием. А еще приходилось покупать, пилить и колоть дрова, завозить уголь, решать проблему утилизации золы. Некоторые жители просто выносили ее со двора и высыпали на улице.

Продукты долгое время, пока не появились холодильники, мы хранили зимой в сенцах, летом в ямах-ледниках, которые по весне забивали снегом. Для искусственного освещения применялись керосиновые лампы, которые постоянно чадили и коптили. Небольшая электростанция в Троицке, что была построена в 1925-м году, обеспечивала только центральную часть города.

Окна тогда на ночь, а то и днем, закрывали наружными деревянными ставнями. Их створки защищали окна от прямого воздействия зимнего ветра, чем сохраняли в доме тепло, а также оберегали жилища от воров, поскольку было там приспособление, которое замыкало ставни изнутри помещения. Ставни в некоторых старых частных домах сохранились в городе до нынешних времен.

Не было в нашем быту изысканного комфорта, роскоши, изяществ, к чему стремятся люди нынешних поколений. Тогда все было просто – только нужное для уютного домоводства и ничего особенного для форса. Кое-какую мебель мастерили сами. Из разноцветного тряпья ткали половики, вышивали надкроватные коврики, вязали кружева для занавесок и накидушек. Шерсть пряли, вязали шали, платки и теплые носильные вещи. Так жило тогда большинство людей.

Существовала «бабушкина мораль». Мои предки, выходцы из казачьего сословия, жили настоящим и не просто смотрели в будущее, но и активно дела делали. Никто из них ничем грязным не запятнал свой род, не нанес ему бесчестья и позора. В счастье и в несчастье жили праведно – по совести, скромно, честно. Движимые христианским милосердием к людям, попавшим в беду, они проявляли отзывчивость своей души, сострадание, бескорыстие, и нас этому учили, внушая, что без этого на людей навалятся распутство, злость, корысть и прочее. Вот такая она была «бабушкина мораль». Она сеяла в наши детские души чистые праведные семена, с высокой их всхожестью.

Радио тогда было уже во всех домах, а вот о телефонах в быту мы даже и не мечтали. И если возникала срочная необходимость позвонить на станцию скорой помощи, в милицию, в «пожарку», можно было воспользоваться телефонами только в почтовых отделениях, но они не предназначались для личных разговоров. Взрослые и подростки работали на предприятиях с раннего утра и допоздна, без выходных и отпусков. Какое тут личное общение – дай Бог до постели добраться!

Но настало мирное время. Словно торопясь наверстать упущенное, а заодно забыть о войне, активно потянулись люди к взаимности с близкими, друзьями, соседями, проявляя интерес и к новым знакомствам. По выходным сходились вечерами на гулянье в городском саду компаниями, семьями с детьми. Казалось, что там собирался весь город. И мы, подростки, бегали по аллеям своими группками, развлекались на аттракционах: на карусели, качелях, в тире и в комнате смеха, у силомера. Играл духовой оркестр, музыка разносилась по всему городу. Перед входом в летний театр все скамейки были заполнены, здесь же благоухали огромные клумбы разноцветья, а посередине искристыми струями брызгал фонтан. В самом летнем театре можно было посмотреть фильм или концерт, потанцевать, посидеть в читальном зале за газетой или журналом, посетить буфет, поиграть в бильярд. На открытой эстрадной площадке проводились выступления самодеятельности, викторины, диспуты, встречи с поэтами, музыкантами и пр.

Подобное было и в довоенной жизни города на ипподроме, куда народ валом стекался по выходным дням, чтобы  посмотреть скачки и бега лошадей, почувствовать праздничное настроение, отдохнуть, пообщаться. Играл духовой оркестр, работали буфеты, выступали артисты. Наездники показывали искусство джигитовки на скачущих лошадях. Мы ходили туда всей семьей: расстилали на траве полог, отдыхали, смотрели скачки, пили морс, ели пирожное, бутерброды с колбасой и сыром.

Ну а с соседями по дому люди общались через дворы, где у хозяев было много всякой работы: огород, у кого не было проблем с водой,  домашние животные, которых надо кормить, поить, доить, чистить их стойла и клетки, добывать сено и прочие корма, обеспечивая их хранение. Поэтому во многих дворах над стайками для скота и сараями возвышались сеновалы.

На фото автор

Среди зданий города еще в раннем детстве запомнилась мне своей красотой пятиглавая церковь Архистратига Божия Михаила – Михайловский собор. Она была ярким украшением центра города. И с нею связано важное событие в моей жизни. Там, буквально днями перед ее закрытием насовсем, баба Ганя и Лёля, сестра деда Фёдора, меня крестили – втайне от отца, комсомольского активиста. 

Трудности, которые жители города испытывали в годы моего детства с водоснабжением, я описал в своей повести «Колодец». Изменение климата стало особенно заметно в последние десятилетия. Раньше он был резко-континентальным: суровая снежная зима и жаркое сухое лето. От морозов зимой деревья трещали, и снега выпадало столько, что дома на городской окраине со стороны степи заметало по самую крышу. Мы, пацаны, с крыш прыгали в сугробы, уходя в них по грудь, но далеко не доставая земли. Отсюда и разливы рек в половодья. Летом же дули суховеи, набегали грозовые ливни на 15-20 минут, а потом тучи улетали, опять синели небеса, ярко светило и жарко грело солнце. А это – самое благоприятные условия для роста бахчевых и овощных культур. Во дворах частных домов росли огурцы, помидоры, морковь, свекла, репа, горох, цвели яркие и большие головки мака. А в степи сажали картофель, подсолнечник, бахчи: арбузы, дыни и тыквы. Больших затрат труда при выращивании бахчевых не требовалось. Участок, где ими занимались мои родители до войны, находился на южном склоне в районе бывшей дачи братьев Яушевых (санаторий «Солнечный»). Распаханную тракторным плугом длинную полоску земли разравнивали, очищали от сорняков, делали круглые ячейки и в каждую высаживали по три-четыре семечка. Образовавшиеся после всходов плети для роста направляли в траву, в обе стороны. Арбузы, что поменьше, мочили в бочке на зиму. Тыкву использовали для каш или томили в русской печи. Дыни у нас были сорта «Костянка», семена их нам подарил казах Кошкарбай из Жанаула, у которого в степи на отгонном пастбище нагуливался наш бычок Мишка. Мякоть у этих дынь была сладкая – мы ее и на зиму заготавливали, разрезая на тонкие ломти, сушили. Так было до войны. А когда война началась, в степи мы могли осилить посадку только картофеля и подсолнечника и высадить несколько грядок овощей во дворе.

Юрий ПОЛЯКОВ