В довоенные и послевоенные годы в Троицке многие горожане держали домашних животных. Я помню, как мы по вечерам встречали корову Марту и козу Стешу у водонапорной башни. Башня была в то время на отшибе города, и туда сходилось большое количество жителей, в основном женщин и детей, с улиц Просвещения (ул. Гагарина), Фрунзе и Московской (ул. Ловчикова), опасаясь, как бы их любимицы, зайдя в пределы города, не потерялись. Ожидали возвращения стада. Взрослые судачили о разном, а мы, пацаны, наблюдали, как высоко в небе, словно на боевом посту, широко расставив крылья, гордо парил кругами коршун – гроза пернатого мира. Он выискивал очередную добычу в токаревских и форштадтских дворах, где то и дело пропадали цыплята. Говорили, будто на крыше башни у этого хищника и гнездо было. Тогда я еще не знал, что этот важный для города объект – водонапорную башню, строил мой дед по материнской линии – Федор Фролович Лаврентьев. Сам из казаков, перебрался он в 1921-м году с семьей из села Карсы в город. Поступил в строительную организацию, а немного спустя был направлен в Челябинск на курсы десятников. Окончив их, он в этой должности и работал на строительстве башни, вплоть до ее сдачи в эксплуатацию в 1927-м году.

Как я радовался, когда впервые, еще в довоенные годы, познакомился с железной дорогой! Дедушка и бабушка Лаврентьевы тогда жили в Свердловске (Екатеринбурге) и меня два раза возили к ним погостить. Какое это было счастье для 7-летнего ребенка, впервые увидевшего паровоз, прокатиться на нем! А сколько новых впечатлений я получил тогда, глядя из окна вагона на окружающий ландшафт, на те картины жизни, что сменяли друг друга, словно сцены на кинопленке. На обратном пути в последнюю поездку попали мы в железнодорожную катастрофу. Говорили о диверсии. Это было за несколько месяцев до начала войны. Примерно в это же время пришлось мне собственными глазами увидеть, как несколько дней и ночей горел старый элеватор. И здесь шел разговор о происках вражеской агентуры. А вообще-то, железная дорога работала тогда четко. По приходу поезда, согласно расписанию, можно было свои часы сверять.

 Любопытная лично для меня вещь. Пишут, что первый пассажирский автобус в Троицке был запущен в 1936-м году. Надо полагать, его маршрут должен был обязательно доходить до вокзала. А я знаю, что люди и до войны, и в войну, и после нее, ходили со станции пешком со всем своим багажом. И когда мы два раза ездили в Свердловск – в 1939-м и в 1941-м годах – оба раза до вокзала шли пешком. Обратно во второй поездке ехали на частном извозчике – этих лошадников тогда в городе было мало.

В 1946-м и 1947-м годах мой отец работал заместителем директора нефтебазы, в районе которой мы и жили. Я учился в железнодорожной школе № 39, рядом с вокзалом, но впервые увидел автобус только в 1947-м году – небольшой, типа ЗИС-8 на 21 посадочное место. Когда я заканчивал шестой класс, отца перевели в город Карталы директором нефтебазы, куда семья и переехала. До конца учебного года оставалось полтора месяца, и решили, что я должен закончить учебу в троицкой школе. Жить я стал у бабы Гани и деда Федора по улице Просвещения, 18, что в западном форштадте, недалеко от водонапорной башни. Оттуда каждый день пешком ходил в школу на вокзал и обратно.

В тот год во время ледохода случился очень большой разлив реки Увельки, что вызвало даже опасение за судьбу единственного тогда моста. Вода затопила оба предмостья – со стороны Амура и со стороны города. Вот здесь-то я и увидел автобус. Он перевозил людей через мост туда-обратно. Привелось покататься на нем и мне. А положение с мостом тогда действительно было очень серьезное. Говорили даже о заложенной в него взрывчатке, чтобы взорвать настил в случае, если вода вдруг поднимется до какой-то критической отметки. Опасались, что напором льда и воды его снесет и понесет на железнодорожный мост, что у Золотой Сопки.

Русла рек в то время были не такие широкие, как сейчас, а разливы в половодья – просто потрясающие. Взрослые и дети выходили – кто на Увельский мост, кто – на возвышенные места берегов реки Уй, глядя на вздувшуюся беснующуюся реку, на ледоход. Весенний ветер холодил руки и щеки, а мы, не обращая на это внимания, с интересом ожидали, что в очередной раз принесут на себе льдины: кучи сена или соломы, доски, части плетней, изгородей, соломенных крыш…

Старый Троицк (troitsk74.ru) Вид на Амур.

На переднем плане городская электростанция

До революции в Троицке развивалось кузнечное дело, и на правом пологом берегу Увельки образовался целый Кузнечный ряд с кирпичными строениями. Эту территорию почти каждую весну затопляло. А в 1947-м году, о котором я уже поведал вам, вода доходила до того места, где построено здание налоговой инспекции (раньше там размещался сенной и скотный базар), затопляя и ближайшие дома, расположенные ниже моста на берегах Увельки с обеих ее сторон. Люди перебирались на крыши.

Тоскую я по тем рекам, какими они были в нашем детстве. Вот чего не хватает Троицку сегодня – их бурливых перекатов с песчаным дном, плесов с берегами, покрытыми чистым речным песком. В реках текла чистая вода – люди ее пили, на отдыхе варили уху, кипятили чай. И камыш тогда рос другого вида – мягкий, пористый. Пацаны его использовали на поплавки, связывали из него «плоты», на которых спускались вниз по течению реки, ближе к дому. И он не затягивал берега такими зарослями, как вытеснивший его нынешний вид этого растения из семейства осоковых. Мы, шумливая ребячья поросль, мелюзга и постарше, каждый с собственными повадками, словечками, сбивались в кучки и целыми летними днями пропадали на реках, исходив, исплавав и излазив в акватории города и за ее пределами все и вся. Как хотелось бы пойти сейчас к тем «трем камушкам» на реке Уй за «Красной казармой», где обычно отдыхало множество горожан. У берега из воды там возвышались три валуна: один большой и два поменьше. Глубина реки в том месте позволяла прыгать с этих глыб в воду и вниз головой, и «солдатиком». Берег был покрыт чистым речным песком, здесь же росли кусты тальника, – удобное место, чтобы позагорать, отдохнуть в тени, малышам поиграть песочком. Увы, с возведением плотины все это утонуло. Радует то, что руководство города планирует обустроить эту территорию как экологический парк для отдыха троичан.

До войны за Токаревкой на реке Уй располагался Дом отдыха, где проводили время троичане. В народе его называли «известковая дача». Мы часто бывали там. Уходили всей семьей после рабочего дня в субботу. Вечером ловили рыбу, ночевали, утреннюю зорьку проводили у реки опять с удочками, а после завтрака взрослые ловили рыбу бреднем у камышей. Попадались щуки, лини и большие окуни. Мелкую рыбешку мы выбрасывали обратно в воду. Потом наши мамы на обед варили общественную уху. Отдыхали, а вечером мы уходили домой.

Известковый завод, построенный в начале 1930-х годов в помощь строителям Магнитки, каждую субботу поутру он напоминал о себе гулким взрывом: разрушали породу известняка, чтобы обеспечить рабочим фронт работы на следующую неделю. Оба этих объекта – и дача, и завод – находились там, где сейчас расположен на реке Уй «Кустанайский» мост.

Продолжение в следующем номере газеты

Юрий ПОЛЯКОВ