Или вот еще: «Тополиный пух, жара, июль…». Кто не знает этих слов из песни? Тема тополей, а вернее – тополиного  пуха в нашей жизни звучит и продолжает звучать. Есть ярые противники этих деревьев, олицетворяющих собой советское прошлое. А есть и другие мнения. Одно из них мы предоставляем вашему вниманию.

Мне повезло с местом моего рождения. Кто-то свыше из всего безграничного Космоса и из всей огромной Земли выбрал место, вокруг которого, как солдаты в строю, стояли огромные зеленые тополя. Тогда я, как и мои сверстники, совершенно ничего не знал о друидах, об их силе и поклонении деревьям – особенно ели. А ведь в моей фамилии эти «Ели» присутствуют самым волшебным образом. Разумеется, в нашем «счастливом социалистическом обществе» и государстве не было никакого «Ордена друидов», и даже никто его не упоминал. Возможно, родись я в другой стране, вступил бы в «Орден» и, может быть, даже был бы счастлив этому обстоятельству, но – не случилось. Конечно, не я один родился в этом месте, но затем, когда я туда вернулся, эти огромные зеленые великаны продолжали свой дозор возле меня еще тридцать три года.

Так вот, года через четыре после моего рождения моя семья поселилась в доме, соседнем с бывшим роддомом, в котором тогда уже был детский сад, и куда начали ходить мы с братом. Все те тополя были на своем месте, как и густые, непроходимые заросли акации и сирени, коими был засажен не только детсад, но и весь городок  дизельного завода, как тогда назывался наш микрорайон. Если бы в то время кто-то сказал, что в течение нашей жизни все это зеленое великолепие бесследно исчезнет, мы посмотрели бы на него, как на сумасшедшего – такое невозможно было себе представить и в страшном сне. В те далекие времена, мы, дети, очень много времени проводили на улице, то есть во дворе, впитывая в себя фитонциды тополиного запаха, а запах этот был до того густо настоен, особенно по весне, когда распускались первые листочки, что казалось воздух становился тоже зеленым и клейким. В детстве я практически не болел никакими детскими болезнями, а если и болел, то в самой наилегчайшей форме. Мама моя, будучи детским врачом, всегда удивлялась этому, учитывая мою тощую «конституцию» и не самый лучший аппетит – видимо удивительный воздух и компенсировал пищу и добавлял сил. Но и к этому прекрасному воздуху умудрялись мы добавлять пользы, когда во время грозы, как по команде, высыпали в подъезд всей нашей детской оравой. Пока дождь продолжался, стояли возле открытой двери, вдыхая озоновую свежесть, отступив лишь немного, чтобы дождевые брызги не долетали до тела. Впрочем, после окончания дождя, промокание уже не страшило наши детские души. Мы босиком гоняли по теплым как парное молоко лужам, все добавляя и добавляя себе здоровья, которое и позволило потом выстоять в самые тяжелые времена. Да, мы были детьми, и почти все наши тогдашние поступки были интуитивными, но правильными, как будто кто-то добрый и могучий направлял и оберегал нас – может быть, это и были те огромные тополя.

Но не только в детском саду повезло мне с зелеными защитниками – во всех школах, где я учился, были свои небольшие уголки, где уж тополя присутствовали обязательно. Так было и в семнадцатой школе, и в девятой… А в тринадцатой по соседству был еще и горсад, в котором мы и уроки физкультуры проводили, и курили по дороге в школу с моим корешем Валеркой. По осени там же проходили и субботники по уборке территории, когда вся школа гребла в непроходимых зарослях сирени опавшую листву. Запах прелых листьев смешивался с дымом костров и тоже добавлял позитива в нашу, и так до предела позитивную тогда, жизнь. В самой тринадцатой школе у нас тоже был уголок с деревьями в форме треугольника – сторонами к частному сектору и по улице Красноармейской, а диагональю обращенный к площадке, где проходили общешкольные построения и линейки. В этой открытой диагонали, где почти не было деревьев, мы играли в «чижа», будучи уже десятиклассниками, и нас это совсем не смущало.

А в далеком 1986 году, когда я переселился на окраину города, где с зеленым хозяйством было намного хуже, как по команде, начались и болячки, и тяжелые времена, и все это сильно подорвало мое здоровье. Впрочем, может быть, это только мои домыслы…Тем не менее, состояние, когда деревья не защищают окна от палящего троицкого зноя, скажу я вам – некомфортное. Ведь никакие жалюзи и светоотражающие пленки не заменят нам зеленую крону. Уже на нашем теперешнем месте жительства, на улице Ильина, мы однажды очень прочувствовали это, когда буря свалила огромный клен под окнами, выходящими  как раз  на юго-запад. Пострадали и члены семьи, и наш бедный кот Мурзик, который лишился естественного «лифта» – по клену он добирался до балкона и запрыгивал домой, не связанный никакими условностями опасного для него во всех отношениях подъезда.

Разумеется, это уже примеры того, как не повезло. Но от этого вся моя жизнь в детстве и юности кажется неким даром кого-то свыше, даром, который по достоинству не ценили и который сейчас потерян в значительной степени. Многие из тех тополей из детства сейчас либо обезглавлены, с торчащими во все стороны волчками, либо превратились в засохшие трех-четырехметровые пни, после проведенной «омолаживающей подрезки».

Люди стали злыми до предела – даже те немногочисленные оставшиеся тополя дружно ненавидят из-за весеннего пуха и стараются, насколько возможно, выпилить их все до последнего. Не знаю, как они, но мне почему-то кажется, что когда с территории города исчезнет последний тополь, то и сам город как будто бы исчезнет. «Троицк» и «тополя» для меня понятия неразделимые, и я бесконечно счастлив, что жил в то время, когда Тополь был моим другом – зеленым другом, как говорили у нас, в СССР.

Владимир Елистратов, читатель.

А знаете ли вы…

В СССР тополя начали активно высаживать после Великой Отечественной войны, когда страна восстанавливалась из руин. Заново застроить и привести в порядок огромное количество городов и сел нужно было параллельно с их озеленением. Тогда глава государства Иосиф Сталин распорядился повсеместно высаживать тополя: во-первых, они очень быстро растут; во-вторых, непривередливы и нетребовательны. Именно тополя называют уникальными фильтрами, созданными природой. Они удерживают и поглощают все вредные соединения, не боятся загазованности больших городов. Именно с такой целью эти деревья и сажали вдоль автомобильных дорог.

Фотосессия в «джунглях» городка, 70-е годы

Тополь – настоящий рекордсмен по выработке кислорода и отдаче его в окружающую среду. Одно дерево за сутки вырабатывает такое количество кислорода, которое способно обеспечить жизнь 4 взрослых человек. К тому же тополя выделяют ароматические масла и большое количество фитонцидов — летучих веществ, которые убивают болезнетворные микроорганизмы. А еще они предотвращают эрозию почвы с полей, особенно на больших равнинах.

У тополей есть одно существенное межполовое различие: деревья мужского пола пух не производят. Цветут только тополя-«женщины». Изначально в стране планировалась высадка «деревьев-мужчин». Но в последующем тратить время на отбор тополей по половым признакам не стали. В итоге улицы городов нашей страны были засажены тополями и мужского и женского пола.

Тополиный пух, массово распространяющийся по окрестностям, появляется исключительно во время цветения деревьев. Страдают от него, прежде всего, аллергики. Кроме того, пух с тополей хорошо горит, и если он загорается, последствия могут быть плачевными – может возникнуть сильный пожар. За это пожарные называют его «бикфордовым шнуром». Именно поэтому в последние годы тополя активно вырубают, а на их место высаживают тополя других сортов, а также клены и липы.

Тему изучала

Александра СМОЛЕНСКАЯ