Валерий Тарасов:

– Я учился в школе №3 с 1971 по 1981 гг.. С тех пор успел закончить два университета в России – Уральский и Санкт-Петербургский, а также два университета в США по одинаковым специальностям: журналистика и юриспруденция. В 1999 году наша семья переехала в США. Сейчас у нас небольшой частный издательский бизнес. Родную третью школу, где бы ни жил, всегда вспоминаю с теплым чувством. До сих пор переписываюсь с одноклассниками и поддерживаю дружбу в соцсетях с учителем математики Надеждой Дмитриевной Бочкаревой. На ее уроках хотелось делать задания на две темы вперед. Валентина Ивановна Круглякова, Елена Филипповна Пустовалова, Людмила Алексеевна Бачанова, Светлана Степановна Святкина, Николай Гаврилович Попов и многие другие –все они носили звание учителя с гордостью. С классным руководителем, Людмилой Александровной Малковой, мы всем классом гуляли по городу и заходили к ней домой пить чай. Жаль, что не она вела у меня английский язык, который так понадобился при переезде… Вспоминаю и своих одноклассников: Рифата и Риту Галиуллиных, лучшего друга детства Раиса Губайдуллина, Ольгу Петраш, Веру Петрову, Андрея Королева, Федю Илялова, Надита Галеева, Шурку Колмакову и других. Многие живут в Троицке, и, думаю, тоже с теплотой вспоминают родную школу.

Когда мы переехали в США, дочь окончила шестой класс гимназии в российской школе. Там она была отличницей. Здесь за год она скатилась на тройки по математике. Что случилось? Я заставил ее взять экзамен в местный университет. В Америке такое возможно: вы можете сдавать каждый квартал экзамен, который дает вам возможность при определенных баллах поступить в тот или иной колледж или университет. На этом тесте дочь набрала 21 балл – после 6-го класса российской школы! Этого было достаточно, чтобы сразу поступить в местный университет. Тут я понял, что ребенку было просто скучно учиться в школе, проходить то, что она давным-давно учила в России. Уровень российского образования оказался значительно выше аналогичного в США. Но в США система оказалась гибче – она давала больше возможностей способным ученикам. Например, школьник в шестом классе может брать тригонометрию за одиннадцатый класс, если сдаст необходимые экзамены экстерном. А школьники High School – это обычно 9-11 класс – могут брать предметы уровня колледжа. Учителя постоянно дают школьникам тесты, которые показывают уровень ученика, и в итоге сами продвигают вперед студентов (так здесь называют школьников – студенты). Поэтому в одном классе в школе можно увидеть студентов с разницей в возрасте в два-три года. Это позволяет окончить школу раньше и сократить период обучения в университете.

Кроме того, система обучения в средней и высшей школе (Middle и High) позволяет студентам самим выбирать классы (предметы). Так что биологию, например, студенты могут брать, будучи и в 6, и 10 классе. Опять получается разновозрастной класс. Почему я обращаю на это внимание? Потому что многие российские иммигранты боятся «перепрыгивать» из класса в класс, учиться с детьми другого возраста, объясняя это психологическим дискомфортом. В американской школе этого нет, здесь все перемешано. Нет такого, что все 20-25 школьников одним классом учатся с 5-го по 11-й класс. Одного постоянного состава классов не бывает, все постоянно смешиваются. С одной стороны – это плохо, не формируется костяк коллектива, как в российской школе. С другой - хорошо, поскольку воспитывается здоровый индивидуализм, где нет эффекта стадности. Каждый за себя. С этой целью, думается и построена гибкая система средней и высшей школ, где талантливые ребята могут «прыгать» через классы, а в одном классе может быть три уровня детей, в зависимости от понимания задач. Отстающих в классе не называют тупыми или глупыми, им не советуют поступать в школы для умственно отсталых, им ставят оценки в зависимости от их уровня. Кстати, на второй год в американской школе оставляют только по желанию родителей. Если он посчитает, что студенту надо остаться на второй год, ребенок останется еще на один год в этом классе. Если нет, то позанимается летом с учителями еще раз и переходит в следующий класс.

Школьный день американского ребенка начинается с того, что все студенты встают в своем классе и дают клятву верности флагу США: «Я клянусь в верности своему флагу и республике, которую он символизирует: единой неделимой нации со свободой и справедливостью для всех»... Этот ритуал воспитывает патриотизм, но патриотизм не слепой, не связанный пропагандой или иными идеологическими ценностями. Поскольку патриотизм – это не просто поднятие правой руки, но и процесс воспитания. В оценке работы любого учителя присутствует такой элемент как формирование критического мышления. То есть, учитель должен не просто дать ученику какой-то материал, но дать возможность оценить его с разных точек зрения. Например, однажды учитель литературы дал в классе моего сына задание оценить произведение с разных точек зрения: марксизм, анархизм, консерватизм, либерализм и так далее. Разные ученики высказывали совершенно разные точки зрения на один предмет, что, с одной стороны, забавно, а с другой как раз показывало, насколько разнообразно общество и насколько важно понимать и учитывать другие мнения. И, когда я недавно спросил одного учителя, что такое патриотизм американского студента, он мне прямо сказал: «Это еще и умение критиковать правительство». В этом смысле, конечно, сильно проигрывают те политинформации по вторникам, которые были у нас в школе в 70-е: «Два мира – два детства», где нам прививали мысль о том, как счастливо мы живем в СССР и как плохо живется детям в Америке. До какой-то поры мы слепо верили в это, потом все рухнуло в один момент. Жизнь на ложном патриотизме строить нельзя. В России на самом деле есть многое, чем реально можно гордиться.

Ментальность российских и американских школьников примерно одинакова. Они такие же непосредственные в общении, дружелюбные, открытые. Что сразу бросается в глаза – умение американских школьников описывать свои внутренние чувства и переживания. В этом смысле юные россияне более закрыты и замкнуты, тем более, в присутствии учителей или родителей. Воспитание в школе в США вообще начинается не с патриотизма, не с изучения математики, а с умения вести себя в коллективе правильно, считаясь со всеми. Не конфликтовать, не ругаться, не быть агрессивным, а понимать, что «твоя свобода заканчивается у кончика моего носа». Так говорит моя знакомая, которая более сорока лет проработала учителем в Техасе. Иными словами, ты являешься свободным, никто не вправе посягнуть на твою свободу, но при этом ты должен уважать и свободу других. Ты не обязан любить кого-то или признаваться ему в симпатиях, но должен терпимо относиться ко всем, как и любой другой должен относится к тебе.

Мой шустрый внук, у которого много энергии, сразу получил несколько хороших уроков еще в pre-school (это подготовительный класс в школе, в котором дети занимаются с пяти лет). Учителя терпеливо учили его выдержке и контролю над собой, над своими эмоциями. А я для себя сделал вывод, что меня бы в американской школе уже выгнали за плохое поведение или бы постоянно наказывали. Мои учителя в СССР терпели это: ставили мне «неуд» за поведение, но пятерки за знания.

Не знаю, как сейчас, но в целом система образования в российской школе, мне кажется, все-таки сильнее. Уровень стандартов обучения намного выше. Когда мои внуки пошли в школу и я увидел их учебники математики, немедленно заказал экземпляры из России. Они построены грамотнее, логичнее, правильнее для ребенка, чем американские. Некоторые задания в американском учебнике нужно было выполнять просто методом подбора чисел, что для ребенка было непонятно и вызывало шок. Приходилось объяснять, что это не математика, что это не имеет к ней никакого отношения. В итоге приходилось учить не математике, а умению не бояться ее. Это, кстати, то главное, чему научили меня в родной школе. Не каким-то специальным, конкретным знаниям, а общему подходу – умению не бояться учиться, открывать что-то новое каждый день, не бояться самой жизни. Этому теперь я и учу своих внуков. Ведь если бояться жизни, то так никогда не начнешь жить.

Александра СМОЛЕНСКАЯ.

Фото предоставлено Валерием Тарасовым.